[Tigr]

«Такой яркий и противоречивый Троцкий». Историки о личности революционного вождя и его идеях, не устаревших и сегодня

В Международном «Мемориале» прошел круглый стол, посвященный одному из лидеров Октябрьской революции Льву Троцкому, — «Лев Троцкий в историческом и в современном общественно-политическом дискурсах». Модератор дискуссии историк, профессор кафедры гуманитарных дисциплин ИОН Российской академии народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС) Константин Морозов попросил участников встречи ответить на следующие вопросы: каково место и роль Троцкого в российской истории? Как из Троцкого — архитектора системы — вырос критик системы? Есть ли и в чем именно историческая ответственность Троцкого за срыв демократического пути развития России? А также справедливо ли расхожее мнение, что Троцкий — это неудавшийся Сталин? Каково место идей Троцкого в международном левом движении 20-30-40-х годов? И наконец, насколько актуальны идеи Троцкого сегодня? «Лента.ру» записала основные тезисы этой дискуссии. Далее...

[DJ Mogarych]

Троцкий - профессиональный революционер, проигравший внутрипартийную борьбу.
Гадать "что было бы, если бы..." - бессмысленно. Тем более, что все эти люди, начиная с Ленина, желали только личной власти. Все их идеи - лживая демагогия.

[Iska]

DJ Mogarych, наверное, именно потому, что все их идеи были абсолютно лживыми, а стремились они только к личной власти — у нас всё ещё бесплатные образование и медицина (хотя нынче и весьма-весьма условно), и рабочий день восемь часов, а отпуск — 24 дня.

А Вы знаете каких-то других людей, с честными идеями и не желающих личной власти? Вот совсем-совсем?

[DJ Mogarych]

У этих бесплатно образованных сейчас все учатся и лечатся. Также, примерно те же люди нами управляют.
Вы в восторге?

Насчёт "других людей" - знаю тех, кому не потребовалось столько крови, чтобы так и не достигнуть декларируемых целей.

[XPEHOMETP]

Троцкий был не дурак ляпнуть языком нечто бредовое, вроде "Ни мира, ни войны, а армию распустить". Потом был не дурак это попытаться воплощать в жизнь, вроде срыва Брестских переговоров о мире с Германией. Ну, Ленин был гуманнейший человек, ледорубом по башке никого за такие штуки не бил...

[Iska]

DJ Mogarych, и кто после этого демагог?

[DJ Mogarych]

Кто верует в бесплатность чего бы то ни было.
Если за что-то не платить деньги, это не значит, что оно бесплатное.

[Iska]

DJ Mogarych, я верую в более справедливое распределение суммы произведённых ресурсов, и потребление — по потребностям, а не по дурости.

[DJ Mogarych]

1) Кто будет распределять?
2) Кто будет судить, что по дурости, а что нет?

- По какому делу вы пришли ко мне, говорите как можно скорее, я сейчас иду обедать. - Мы, управление дома, - с ненавистью заговорил Швондер, - пришли к вам после общего собрания жильцов дома, на котором стоял вопрос об уплотнении квартир дома... - Кто на ком стоял? - крикнул Филипп Филиппович, - потрудитесь излагать ваши мысли яснее. - Вопрос стоял об уплотнении... - Довольно! Я понял! Вам известно, что постановлением от 12-го сего августа моя квартира освобождена от каких бы то ни было уплотнений и переселений? - Известно, - ответил Швондер, - но общее собрание, рассмотрев ваш вопрос, пришло к заключению, что в общем и целом вы занимаете чрезмерную площадь. Совершенно чрезмерную. Вы один живете в семи комнатах.

[Iska]

Надо внимательно читать дальше (обычно почему-то цитируют только упомянутую Вами часть):

Филипп Филиппович, стукнув, снял трубку с телефона и сказал в неё так: – Пожалуйста… Да… Благодарю вас. Петра Александровича попросите, пожалуйста. Профессор Преображенский. Пётр Александрович? Очень рад, что вас застал. Благодарю вас, здоров. Пётр Александрович, ваша операция отменяется. Что? Совсем отменяется. Равно, как и все остальные операции. Вот почему: я прекращаю работу в Москве и вообще в России… Сейчас ко мне вошли четверо, из них одна женщина, переодетая мужчиной, и двое вооружённых револьверами и терроризировали меня в квартире с целью отнять часть её. – Позвольте, профессор, – начал Швондер, меняясь в лице. – Извините… У меня нет возможности повторить всё, что они говорили. Я не охотник до бессмыслиц. Достаточно сказать, что они предложили мне отказаться от моей смотровой, другими словами, поставили меня в необходимость оперировать вас там, где я до сих пор резал кроликов. В таких условиях я не только не могу, но и не имею права работать. Поэтому я прекращаю деятельность, закрываю квартиру и уезжаю в Сочи. Ключи могу передать Швондеру. Пусть он оперирует. Четверо застыли. Снег таял у них на сапогах. – Что же делать… Мне самому очень неприятно… Как? О, нет, Пётр Александрович! О нет. Больше я так не согласен. Терпение моё лопнуло. Это уже второй случай с августа месяца. Как? Гм… Как угодно. Хотя бы. Но только одно условие: кем угодно, когда угодно, что угодно, но чтобы это была такая бумажка, при наличии которой ни Швондер, ни кто-либо другой не мог бы даже подойти к двери моей квартиры. Окончательная бумажка. Фактическая. Настоящая! Броня. Чтобы моё имя даже не упоминалось. Кончено. Я для них умер. Да, да. Пожалуйста. Кем? Ага… Ну, это другое дело. Ага… Хорошо. Сейчас передаю трубку. Будьте любезны, – змеиным голосом обратился Филипп Филиппович к Швондеру, – сейчас с вами будут говорить. – Позвольте, профессор, – сказал Швондер, то вспыхивая, то угасая, вы извратили наши слова. – Попрошу вас не употреблять таких выражений. Швондер растерянно взял трубку и молвил: – Я слушаю. Да… Председатель домкома… Мы же действовали по правилам… Так у профессора и так совершенно исключительное положение… Мы знаем об его работах… Целых пять комнат хотели оставить ему… Ну, хорошо… Раз так… Хорошо… Совершенно красный, он повесил трубку и повернулся.